Обратная сторона пути - Страница 24

Довольные прибытком и бесплатным цирком стражники посмеялись, велели беречь документ и попрощались, пригласив напоследок заходить, если вдруг выучится грамоте. Варвар с серьезным видом ответствовал: «Вот еще!» — и с достоинством зашагал прочь по улице, ведя коня в поводу — ему казалось, так он будет привлекать меньше внимания. Уж слишком заметно возвышался огромный герой на не менее огромном жеребце над прочими прохожими (и даже проезжими).

Путь его лежал в извилистые переулки Кишелки — района весьма негостеприимного и даже опасного для большинства горожан, к каковому первый паладин, по счастью, не относился. Лично ему вряд ли что-то могло грозить, а кошелек он, наученный горьким опытом, спрятал поглубже за пазуху, в собственноручно подшитый изнутри карман, где уже лежало изрядно помятое и не раз промокшее письмо. Из-за этого письма, ради которого его догнали уже на конюшне и уговорили подождать полчасика, Элмар и направлялся в Кишелку. Пообещал ведь передать лично в руки, письмо, сказали, важное. Странно, правда, почему «истинные патриоты» поддерживают связь с городом через такое подозрительное место, но с другой стороны — почему бы и нет? В таких кварталах и спрятаться можно, и убегать в случае чего сподручнее…

Переулок Кривопетельчатый оправдал свое название на первой же минуте поиска в его бесконечных извилинах дома номер шестнадцать. Если вдруг кто-то и думал поначалу, что название переулка имеет отношение к виселице или вязанию, то быстро свою ошибку осознавал. Элмар сделал шесть или семь кругов по извилистым тропам Кишелки, прежде чем разобрался, что шестнадцатый дом — не что иное, как вон та избушка, похожая на голубятню, мимо которой он каждый раз проходил, считая вторым этажом дома номер восемь. А на самом деле улочка делает здесь петлю, из-за двух лестниц между десятым и двенадцатым и одной на самом перекрестке он оказывается двухуровневым, и шестнадцатый дом аккурат над восьмым. Пожалуй, настоящий варвар и не нашел бы…

Хозяин дома-голубятни, господин Скрайс, гостей не ждал — перед тем как открыть, долго и подозрительно изучал странного посланца через дверную щель и три раза переспросил, от кого письмо. Элмар уж хотел было сунуть конверт прямо в ту самую щель, за которой поблескивали настороженные мышиные глазки, и убираться отсюда, но хозяин все же соизволил открыть дверь и получить свою почту в руки. Разделавшись с неприятным поручением (если кто не видит ничего неприятного в доставке писем, пусть хоть раз попробует доставить их в Кривопетельчатый переулок), первый паладин развернул коня и уже уверенным шагом старожила направился прочь из этого неуютного места. Дверь за его спиной быстро и шумно захлопнулась.

Передавая ему письмо, Гейран вроде что-то говорил насчет приютить и спрятать, если понадобится, но Элмар не стал ждать, когда господин Скрайс прочтет письмо и пригласит гостя пожить в его доме. Ему не нравился этот кривопетельчатый район, этот дом-голубятня и этот господин Скрайс, действительно похожий на вороватую мышь — маленький, настороженный, с бегающими глазками и постоянно двигающимися пальцами.

Элмар проверил на всякий случай кошелек за пазухой — тот оказался на месте — и задумался: где бы лучше всего остановиться? Так, чтобы и не слишком шикарно для приезжего варвара, и не совсем уж клоповник, и на знакомых не наткнуться, и никого не подставить в случае чего…

А в это время господин Скрайс, дочитав письмо, огорченно охнул и высунулся из окна в надежде застать нежданного посланца если не под дверью, то хотя бы в пределах видимости. Эх, если бы он хоть дверь перед носом не закрыл… Догонять теперь поздно, да и вряд ли его высочество теперь вернется, обиделся, поди… Опять же привлекать лишнее внимание властей к своему жилищу было бы весьма неразумно. Помянув в огорчении три тыщи демонов и одного прокурора, господин Скрайс окликнул слонявшегося поблизости уличного мальчишку и, показав ему издали серебрушку, дал задание: догнать вон того варвара с лошадью, проследить, где он остановится, вернуться и доложить. Сам же вернулся в комнату, сел за стол, положил перед собой письмо, пустой конверт и еще одно запечатанное письмо, вынутое из того же конверта. Еще раз пробежал глазами послание.

— Хм… брось в ящик для доносов… хитрый какой… а если меня засекут у этого ящика?… Для собственного же блага лучше не вскрывай… И вправду, что ли, вскрыть? Или демоны с ним, вдруг там такая политика, что лучше не знать — целее будешь? Письмо мое сожги… Не, хитрый этот мистралиец, что жук, а все равно дурак. Щас вот прям так я и спалил на него компромат, ага…

Он выдвинул ящик стола и бережно уложил письмо в небольшой, запирающийся на ключ ларец. Туда же, по недолгому размышлению, отправилось и второе письмо, так и оставшись запечатанным. Взамен из ящика были добыты чернильница, перо и бумага.

Господин Скрайс еще раз взглянул в окно, за которым разгуливали чуждые политики и доносов голуби. Затем обмакнул перо в чернила и аккуратно вывел: «Верный слуга ордена спешит уведомить, что утром сего дня в столицу инкогнито, под видом варвара-наемника, прибыл из Лондры принц-бастард Элмар…»

Изучить головоломные закоулки Майольских погребов и выбрать в этом бесчисленном множестве тупичков и пещерок уютное неприметное место для излучателя Шеллар с тщательно скрываемым злорадством поручил братьям Константину и Павсанию (первому — чтобы не был таким умным, а второму — ибо всех достал), повесив на них заодно и всю ответственность. Под предлогом того, что прибор их, вот пусть и заботятся, а то в Галланте бардак и безобразие, поручить некому. Как его задание будет выполняться, он знал задолго до того, как оно было выдано, и не боялся, что братья отыщут неудобный для подкопа уголок где-нибудь с противоположной стороны. Поскольку брат Павсаний по прибытии немедленно займется дегустацией и от дел самоустранится, а брату Константину некогда будет изучать весь лабиринт знаменитых винных погребов в одиночку, он поступит как любой здравомыслящий человек: спросит совета у специалиста. То есть у смотрителя. Который уж позаботится о том, чтобы его собратьям пришлось как можно меньше трудиться над подкопом. В идеале — вообще не пришлось.